В середине апреля 2023 года фармацевтический гигант Merck & Co. приобрел биотехнологический стартап Prometheus Bisciences за $10,8 млрд. Цифра внушительная для небольших и начинающих компаний, но для такого игрока как Merck это мелочи. Даже при всей зыбкости перспективы — Prometheus пока не имеет в своем портфеле ни одного одобренного продукта — данное предприятие представляет собой большую ценность для «большой фармы», поскольку разрабатывает препарат (рабочее название PRA023) для лечения язвенного колита, болезни Крона и других аутоиммунных заболеваний. А Merck на данном этапе остро необходимы новые лекарственные препараты для пополнения своего портфеля.
Как и другие производители лекарств Merck стоит на краю патентного кризиса, поскольку срок действия патентов на препараты, приносящие основную прибыль, подходит к концу. Препарат для иммунотерапии рака Keytruda составлял более трети продаж корпорации в 2022 году, но после истечения срока патентной защиты ключевых составляющих в 2028 году в Америке и двумя годами позже в Европе он столкнется с конкуренцией со стороны более дешевых подражателей.
Сила патента
Проблема с истечением срока действия патентов характерна для всей отрасли. Согласно исследованию Evaluate Pharma до конца текущего десятилетия это коснется более чем 190 препаратов, и прибыль представителей «большой фармы» общим объемом более $200 млрд может резко сократиться. Мало кто из гигантов избежит этой участи. По данным консалтинговой компании ZS, десять крупнейших мировых производителей лекарств, включая Merck и его американского конкурента Pfizer, могут потерять около 46% своих доходов, которые в 2021 году составили более $500 млрд. Для пяти из крупнейших компаний на карту поставлена как минимум половина их годового дохода.
Уже в ближайшие пять лет свою эксклюзивность в США потеряют такие популярные препараты как Stelara, Eliquis, Prolia и Ibrance. Также среди прочих — препарат для иммунотерапии Opdivo корпорации Bristol Myers Squibb и препарат для лечения глаз Eylea от Regeneron.
Фармгиганты готовы идти на отчаянные меры. Весной 2023 года Amgen начала выпускать биоаналог (еще их называют биосимиляр) препарата Humira (оригинал выпускает другой гигант — AbbVie, а все патентные споры компании урегулировали еще в 2017 году). И это лишний раз подтверждает зыбкое положение акул отрасли, удобно устроившихся благодаря патентам. Только к середине текущего года ожидают появление еще девяти аналогов Humira. Это неизбежно приведет к сокращению продаж препарата в США, которые в 2022 году составили $18,6 млрд.
Эксперты называют перемены воистину тектоническими. По мнению руководителя отдела рынков здравоохранения консалтинговой компании EY Арда Урала, грядущее истечение срока действия патентов «затронет большинство блокбастеров». Он отмечает, что подобный переломный момент для отрасли наблюдался и десять лет назад. И с тех пор производители лекарств претерпели некоторые изменения и выработали вполне работающую тактику.
Простые движения
Главы фармкомпаний идут на большие расходы, чтобы заполнить будущие пробелы в патентах на лекарства. Расходы эти связаны в основном со слияниями и поглощениями более мелких перспективных производителей и подобные сделки призваны компенсировать потенциальную потерю доходов. По оценкам консалтинговой компании PWC, стоимость поглощений в фармацевтической отрасли и отрасли медико-биологических наук в 2023 году может достичь $275 млрд, что почти на три четверти больше, чем в прошлом году.
Один из громких примеров — объявление о заключении окончательного соглашения о слиянии, которое сделали Pfizer и довольно убыточная биотехнологическая компания Seagen. Фармгигант покупает все акции производителя на общую сумму более $40 млрд. Фирмы планируют завершить сделку в конце 2023 или начале 2024 года, при условии одобрения акционеров Seagen и получения необходимых разрешений регулирующих органов. Портфолио Seagen включает четыре препарата, которые являются лучшими в своем классе по соответствующим показаниям в области раковых опухолей и гематологических злокачественных новообразований.
18 апреля GSK, другой фармацевтический гигант, согласился купить Bellus Health, канадскую биотехнологическую компанию с многообещающим методом лечения рефрактерного хронического кашля (RCC) по цене примерно вдвое превышающей стоимость предприятия до сделки — $2 млрд. GSK ожидает, что приобретение Bellus Health усилит линейку специализированных лекарственных средств и респираторных препаратов.
Тот же Merck уже не первый год скупает перспективные стартапы. В ноябре 2022 года фармгигант приобрел за $1,4 млрд биотехнологическую компанию Imago BioSciences, разрабатывающую лекарства для лечения заболеваний костного мозга, а также рака крови. В 2019 году компания купила за $2,7 млрд производителя лекарств от рака ArQule, а чуть позже — разработчика экспериментальных лекарств для нормализации высокого давления Acceleron Pharma за $11,5 млрд.
Впрочем, гиганты фарминдустрии все чаще сталкиваются с рядом факторов, которые усложняют процесс заключения сделок: это и высокая стоимость активов, и благоприятная финансовая среда для биотехнологических компаний, и бурный рост инноваций, усложняющий их проверку, а также тот факт, что все больше развивающихся биофармацевтических компаний запускают препараты самостоятельно.
Хрупкая стратегия
Стратегия слияний и поглощений помогла «большой фарме» преодолеть предыдущие патентные кризисы. Так, компания AbbVie объединилась с Allergan в 2019 году, что позволило ей получить достаточно прибыли, чтобы компенсировать потерю в продажах упомянутого выше препарата Humira (его биоаналог вышел на рынок Европы еще в 2019 году). За десять лет до этого произошли такие громкие слияния, как Pfizer с Wyeth и Merck с Schering-Plough.
Однако на этот раз руководители фармацевтических корпораций выражают нежелание заключать крупные сделки из-за сложности объединения компаний. Кроме того, ведутся споры о том, как такие сделки повлияют на рыночную оценку и производительность отделов НИОКР впоследствии.
Эксперты предполагают, что поиск новых продуктов будет вестись либо в собственных лабораториях крупных производителей лекарств, либо в лабораториях небольших биотехнологических предприятий. Кроме того, по мнению аналитика Арда Урала, дефицит инноваций в «большой фарме» не является следствием отсутствия новых научных достижений. Он отмечает, что в 2022 году FDA одобрило 50 новых молекулярных препаратов, а проблема с низкой производительностью связана с дисбалансом между потерей эксклюзивности в линейке топовых лекарств и тем, что эта линейка не пополняется за счет конвейера.
Ахиллесова пята биосимиляров
Тем не менее, одним из основных препятствий восполнения пробелов в эксклюзивных препаратах является тот факт, что многие из них являются биологическими продуктами, произведенными из живых клеток, а не химическими таблетками, которые ранее доминировали в фармацевтике. Подобные преоральные низкомолекулярные препараты, как правило, быстро теряют свои позиции после выхода на рынок дженерика, в то время как биологические препараты обычно сохраняют большую долю рынка даже после выхода биоаналога (биосимиляра).
Биоаналоги сложнее производить и у них меньше конкурентов. Кроме того, рынок биосимиляров (как минимум в США) все еще относительно новый по сравнению с рынком дженериков. Хотя в Штатах уже было несколько успешных запусков биоаналогов, в частности, в области онкологии, это довольно сложный процесс для производителей лекарств, поскольку им придется пополнять свои исследовательские линии и тщательно управлять выпуском новых препаратов.
Эксперты полагают, что многие биоаналоги не будут взаимозаменяемыми или прямо заменяемыми фармацевтами. Врачи не захотят терять пациентов, которые стабильно принимают фирменный препарат, а это означает, что первоначально биосимиляры будут получать, скорее всего, только что диагностированные пациенты с хроническими заболеваниями. А поскольку разработка и производство биоаналогов обходятся дороже, их производители не смогут позволить себе снизить цены почти на столько же, как на непатентованные таблетки.
«Если проследить продажи типичной малой молекулы, которая становится дженериком, то это действительно спад — 80% рынка может исчезнуть за два-три месяца, а цена упадет еще больше», — считает Ричард Келли, старший партнер юридической фирмы Oblon, McClelland, Maier & Neustadt, специализирующейся на интеллектуальной собственности в сфере наук о жизни. По его мнению биоаналоги необходимо продавать. Производители буквально должны ходить по врачам и предлагать им новые качественные препараты.
Финансовые перспективы и «патентные заросли»
Впрочем, с финансовой точки зрения, у отрасли хорошие перспективы даже в переломный период, когда заканчивается эксклюзивность хитов фармгигантов, уверен один из аналитиков JP Morgan, Крис Шотт. Проанализировав результаты деятельности компаний после исторических потерь, он отмечает, что опасения инвесторов по поводу истечения срока патентов, скорее всего, чрезмерны. В период потери эксклюзивности (loss of exclusivity, LOE) акции фармпредприятий демонстрируют скромную недооценку, а после этих событий показывают многократное увеличение прибыли на акцию.
Кроме того, для препаратов, срок действия патента на которые еще не истек, используется тактика создания «патентных зарослей», путем продления даты выхода дженерика или биосимиляра. Так, окружив препарат Humira десятками патентов в США, AbbVie отсрочила выход биоаналога на рынок на семь лет после истечения срока действия основного патента на препарат. А Merck проводит испытания подкожной версии внутривенного препарата Keytruda, который потенциально может получить отдельный патент и продлить эксклюзивность на рынке еще на несколько лет. Впрочем, более подробно о подобных тактиках фармгигантов и их этичности будет рассказано в следующей части материала.
Заглавное фото: Science